domosvaz.ru Domosvaz - Строительный портал.
Арнольд Константинович Мери начал свой боевой путь в первые дни Великой Отечественной, и так сложилась его судьба, что борцом с фашизмом ему суждено было быть до самого конца своей жизни.
Арнольд Константинович родился в городе Таллине 1 июля 1919 года можно сказать в интернациональной семье: отец - эстонец, а мать - немка. В 1926 году семья Мери переезжает в Югославию и здесь Арнольд оканчивает сербскую гимназию в Белграде в 1938 году.
С началом Второй мировой семья возвращается обратно в Эстонию. Арнольд начинает свой трудовой путь на заводе Ф. Крулля учеником слесаря. В 1939 году А. Мери призывают в эстонскую армию - в автобронетанковый полк. С установлением советской власти в Эстонии на общем собрании Таллиннской комсомольской организации А.К. Мери избирается в состав городского комитета комсомола и по поручению ЦК организовывает комсомольские организации в частях армии.
Осенью 1940 года вся эстонская армия преобразовывается в 22 й территориальный Эстонский стрелковый корпус Рабочее-крестьянской Красной Армии и Арнольда Мери направляют на новое место службы в 415 батальон связи на должность заместителя политрука (в этом же корпусе).
В 2001 году Герой Советского Союза А.К. Мери приезжал на празднование 56-й годовщины Великой Победы и на торжественном приеме произнес: «Во всем мире разгром фашизма расценивается как спасение человечества если не от гибели, то от продолжительных страданий. Только в Эстонии и в Латвии борцы с фашизмом считаются преступниками и предателями. Поэтому приглашение на этот праздник в Москву я расцениваю и как восстановление исторической справедливости. За это примите мою особенную благодарность»
20 мая 2008 года в Эстонии начинается судебный процесс якобы за участие Мери в депортации 251 человека в 1949 году. 88 летнему герою, больному раком, грозили пожизненным заключением. Совершенно понятно, что процесс носил политический характер, а обвинения были надуманными.
Вот как об этом фарсе иронично отзывался сам подсудимый: «Для меня это звучит смешно. Учитывая, что мне почти 90 лет, и к тому же я имею такую «приятную» болезнь, как рак лёгких, пожизненное тюремное заключение самой природой будет ограничено несколькими месяцами».
До самого конца своей жизни Арнольд Константинович сохранил цепкий и ясный ум, оставался интереснейшим собеседником и рассказчиком. Последний эстонский Герой Советского Союза умер 27 марта 2009 года у себя дома в 20 00. Похоронен в Таллине рядом со своими близкими.
Награждён советскими двумя орденами Ленина (15.08.1941, 1949), орденом Отечественной войны 1-й (11.03.1985) и 2-й (18.12.1944) степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы народов, двумя орденами Красной Звезды (28.02.1943, 18.06.1946), орденом «Знак Почёта», российским орденом Почёта (28.03.2009, посмертно), медалями.
Удостоен звания "Почётный гражданин города Порхов" (Псковская область).
П/С: при подготовке данного очерка очень хотел вставить сюда видеозапись из ютуба, где Арнольд Константинович вспоминает о войне, и о своем подвиге, но накал антисоветчины и оскорблений в комментариях зашкаливает за все возможные пределы, так что желающие - ознакомьтесь самомстоятельно.
Мери Арнольд Константинович
01.07.1919 – 27.03.2009
Герой Советского Союза
Мери Арнольд Константинович
– первый эстонец, удостоенный звания Герой Советского Союза. Родился 1 июля 1919 года в городе Таллин в семье служащего. Эстонец. В 1926 году семья Мери выехала в Югославию. Здесь Арнольд принял православие, в 1938 году окончил 1-ю русско-сербскую гимназию в Белграде.
В 1938 году семья вернулась в Эстонию.
В 1939 году его призвали на срочную службу в эстонскую армию. Осенью 1940 года эстонской армия была преобразована в 22-й территориальный Эстонский стрелковый корпус РККА, и Арнольда Мери направляют для дальнейшего прохождения службы в корпусной 415-й отдельный батальон связи на должность заместителя политрука учебной роты. 17 июля 1941 года в Псковской области командование Эстонского корпуса попыталось организовать наступление к северу и югу от Порхова, но безуспешно, немецкие войска прорвали фронт. В этот момент А. К. Мери, единственный не поддался панике, он один встал перед бегущей из окопов толпой. И заставил ее остановиться, организовать оборону, отбросить врага. Осколком мины он был ранен в правую руку, но боевого поста не оставил. Затем А.К. Мери был во второй раз ранен – осколком мины в бедро и колено. Истекая кровью, он не покинул поле боя. Батальон успешно справился с боевой задачей. План гитлеровцев выйти к шоссе “Порхов – Дно” и уничтожить штаб 22-го стрелкового корпуса был сорван.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 августа 1941 года за героический подвиг, проявленный при выполнении боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом, заместителю политрука Мери Арнольду Константиновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда” (№ 513).
С октября 1941 года обучался в Московском военно-инженерно м училище в Болшеве. В начале 1942 года получил назначение на должность комсогра стрелкового полка, с осени 1942 года – помощник начальника политотдела 249-й Эстонской стрелковой дивизии, а позднее – 8-го Эстонского Таллинского стрелкового корпуса, в котором он служил до конца войны. Участник Великолукской, Невельской, Нарвской, Прибалтийской стратегической (Таллинской и Моонзундской фронтовых) операций. Освобождал от гитлеровцев родной Таллин.
В июне 1945 года был демобилизован и отозван в Таллин, где был избран первым секретарём ЦК ЛКСМ Эстонской ССР. Он возглавлял республиканскую молодежную организацию до осени 1949 года.
В 1951 году по доносу был исключен из компартии и лишен наград.
В 1956 году по апелляции ХХ съезду КПСС Арнольд Константинович Мери был восстановлен в рядах КПСС, в звании Героя Советского Союза и правах на награды.
В 1967 году А. К. Мери по приглашению ЦК Компартии Эстонии возвращается в Таллин и вступает в должность заместителя, а затем первого заместителя министра просвещения Эстонской ССР. В 1979 году он становится председателем президиума Эстонского общества дружбы и культурных связей с зарубежными государствами.
С 2007 года – председатель Антифашистского комитета Эстонии.
С 1995 года подвергался преследованию властями Эстонской Республики по обвинению в “геноциде эстонского народа в 1949 году”. Сам А. К. Мери вину свою никогда не признавал, активно выступал в свою защиту и против попыток ревизии фашизма в Эстонии. Скончался 27 марта 2009 года. Похоронен в Таллине.
Полковник в отставке. Награждён двумя орденами Ленина, орденом Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы народов, двумя орденами Красной Звезды, орденом «Знак Почёта», российским орденом Почёта, медалями.
Удостоен звания “Почётный гражданин города Порхов” (Псковская область).
АВТОБИОГРАФИЯ
«Болезнью национализма заражен не был»
«Стало ясно, что скоро начнется кровопускание»
«Жизнь была спокойная, тыловая»
«У раненых не выдерживали нервы»
«Я был воспитан на тургеневском отношении к женщине»
«Немцы отступали, но это не исключало боев»
«Если я говорю спасибо- значит, знаю, за что благодарю»
«Если бы не было этой высылки- была бы большая кровь»
«Не пора ли с этим Мери кончать?»
«Исключить из партии по политическим мотивам»
«Я сам выбрал этот путь и сам по нему шел»
«Нужен был мордобой. Крупный!»
«Люди ошибаются, думая, что они создают время»
«Мы должны посмотреть на его жизненный путь с позиции будущего»
«Я повидал много и умирать не боюсь»
«Он был сыном и пасынком века одновременно»
Галина САПОЖНИКОВА
А рнольд МЕРИ: последний эстонский герой
С удьба человека
как путеводитель по новейшей истории
Галина САПОЖНИКОВА
Арнольд МЕРИ: последний эстонский герой
Судьба человека как путеводитель по новейшей истории
Редактор-составитель-Олег САМОРОДНМЙ Художественное оформление, обложка-владимир ШАСТин корректура-Светлана кУЗнЕЦовА
Таллин: Impressum; SKP Media, 2009. - 160 с.
ISBN 978-9949-18-456-9
Эта книга не только и не столько о яркой судьбе Героя Советского Союза Арнольда Мери, немало повидавшего на своем веку, прошедшего сквозь огонь, воду и медные трубы. Это повествование о целой эпохе, рассказанное человеком, который оказывался на самых крутых изломах истории Эстонии XX и XXI века.
Нередко историю называют «образом прошлого», которому с годами свойственно видоизменяться под воздействием политической суеты текущего момента. поэтому для нас столь ценны и важны свидетельства непосредственного участника событий, нередко трагических, перемалывавших жизни целых поколений.
Арнольд Мери никогда не претендовал на истину в последней инстанции. как и любой человек, он мог ошибаться или же идти на уступки под влиянием неблагоприятных обстоятельств. Но одно можно сказать точно: Арнольд Мери никогда не врал, всегда старался говорить правду и, когда мог, помогал людям, попавшим в трудную ситуацию.
А еще Арнольд Мери никогда не прогибался перед властями предержащими, за что нередко в жизни страдал. он служил только той власти, которую считал справедливой. при этом никогда и никому не прислуживал. За это его многие не любили. но именно поэтому он и снискал уважение многих и многих людей-как в Эстонии, так и далеко за ее пределами.
© Международный медиа-клуб IMPRESSUM, 2009 © Издательский дом SKP MEDIA, 2009
Мы с ним так и не договорили...
Встречались десятки раз, я приезжала в гости, включала диктофон, понимая, что вместе с Арнольдом Мери уйдет Вселенная, и пока не поздно, надо ловить и записывать каждое его слово. Задавала свои вопросы, но на самом деле ситуацией управлял он, а не я. Увести его в сторону от главной темы разговора было невозможно: Мери спокойно вел свою линию, четко произнося давно обдуманные фразы. Как будто не говорил, а читал по написанному.
Увы, в последнее время читать он уже не мог. Писать- тем более. Общаясь с ним на протяжении нескольких последних лет, я не раз его спрашивала: «Арнольд Константинович, а почему бы Вам не написать книгу? Это же просто фантастика-какую Вы невероятную прожили жизнь!»
Он посмеивался, отбиваясь легкомысленным: «Да кому это нужно?»... Но на самом деле причина отказа была в другом. Он начинал писать книгу, но закончить ее не успел. Ослеп. А перепоручать никому не хотел. Но не было случая, чтобы он хотя бы раз отказался от интервью! Может быть, просто понимал, что ускользающая от него жизнь не оставляет других вариантов борьбы, кроме этого?...
В последнюю с ним встречу мне удалось уговорить его опубликовать стенограммы наших долгих бесед за последние несколько лет. Я его все-таки убедила, что это важно-впечатать в вечность ту версию Истории, которую он творил сам, чтобы у доморощенных историков местного розлива не было повода и возможности ее переиначить. Он согласился, грустно добавив: «Поздно. Я вам еще ни-ЧЕ-Го не сказал»...
Мы договорились встретиться еще, и не раз, и обязательно договорить. но вмешались обстоятельства: сваливший меня в те дни грипп, который ни в коем случае нельзя было нести в дом к умирающему человеку. и тогда нам с дочерью Арнольда константиновича, наташей, пришлось принять нелегкое решение: оставить все как есть. Чтобы на одну болезнь не наложилась другая и не сократила ему последние дни, и чтобы с ним успели встретиться другие мои коллеги-олег Беседин, снявший об арнольде Мери фильм, и Леонид велехов, написавший прекрасный прощальный очерк. Мы не простились... и для меня он так и остался навсегда стоять на пороге своего дома в нымме, обнимая жену. Еще веселый и живой-вот что важно.
внучка арнольда константиновича, настя, с которой мы встретились на следующий день после того, как ее дед стал смотреть на нас из другого мира, рассказала мне забавную вещь: примерно за четыре дня до смерти, уже будучи в полузабытьи, он вдруг открыл глаза и хитро произнес следующую странную фразу: «Я всегда буду на полшага впереди них»...
Смысл ее дошел до меня на следующий день после того, как его не стало. когда таллинский аэропорт торжественно назвали именем его двоюродного брата, экспрезидента Эстонии Леннарта Мери. ожидалось, что об этом событии должен будет говорить весь мир. а мир в этот день, и во все последующие, говорил совсем о другом Мери. о Герое Советского Союза, Солдате, которого не удалось свалить никому-ни гитлеровской пуле, ни нквД, ни эстонской прокуратуре, затеявшей год назад позорный суд по надуманному обвинению в «геноциде», которого не было.
именно поэтому международный медиа-клуб «им-прессум» и издательство «комсомольской правды» в Северной Европе» решили издать эту книгу. в нее, конечно, вошла не вся история жизни арнольда Мери-лишь та ее часть, которую он успел надиктовать. Возможно, впоследствии некоторые фамилии будут уточнены, главы дописаны, а само издание дополнено. Мы очень спешили (целая творческая команда: олег Самородний, Нгорь Те-терин, Леонид Максимов, Владимир Шастин, Светлана Кузнецова и другие) и создали эту книгу всего за три недели-чтобы успеть ее выпустить к Дню Победы, который у нас всегда ассоциировался с Арнольдом Мери и который в этом году пройдет без него... Мы успели! А это значит, что мы опять не одни.
Галина САПОЖНИКОВА
АВТОБИОГРАФИЯ
Я, Мери Арнольд Константинович, родился 1 июля 1919 года в городе Таллине (Эстония). Отец, Константин Оттович, по национальности эстонец, временами работал служащим, временами был мелким предпринимателем. Мать была обрусевшей петербургской немкой. В 1926 году родители вместе со мной выехали в Югославию, где отец в городах Скопле, Белграде, Дубровнике ремесленничал, работал поваром, два года-управляющим маленького пансионата. Я окончил югославскую русскоязычную гимназию в Белграде, основанную для обучения детей белоэмигрантов.
В 1938 году семья вернулась на жительство в Эстонию, где я, проработав полгода учеником слесаря на машиностроительном заводе в Таллине, осенью 1939 года был призван на срочную службу в эстонскую буржуазную армию. Сочувственно встретив революционные события июня-июля 1940 года и по собственной инициативе приняв в них некоторое участие, я был вовлечен в ряды коммунистического союза молодежи Эстонии, избран в июле месяце 1940 года в состав Таллинского горкома КСМ Эстонии. Моей основной задачей было создание комсомольских организаций в частях эстонской армии, которая к тому времени уже была переименована в Народную армию. После преобразования в октябре месяце 1940 года Народной армии в 22-й территориальный корпус РККА, я вернулся дослуживать срочную службу в 415-й отдельный батальон связи 22 СК, где был назначен помощником политрука учебной роты и избран секретарем комсомольской организации батальона (а затем и заместителем секретаря).
Майор, Герой Советского Союза
Арнольд Константинович Мери - человек-легенда, первый эстонец, удостоенный звания Героя Советского Союза. Родился 3 июля 1919 года в Таллинне. В Красной Армии служил с 1940 года. В Великой Отечественной войне участвовал с первого дня. Был заместителем политрука радиороты 415 отдельного батальона связи 22 стрелкового корпуса 11 армии Северо-Западного фронта. Отличился в июле1941 г. в тяжелейшие дни нашего отступления в боях за г. Дно Псковской области. Фашисты прорвались к штабу фронта. Он, возглавив группу связистов, организовал оборону. Был ранен, остался в строю. Все атаки немцев были отбиты. Звание Героя Советского Союза получил в августе 1941 г. Уже будучи Героем Советского Союза, А.К. Мери стал курсантом МВИУ. Окончив его в 1942-м, стал помощником начальника политотдела 8-го Эстонского стрелкового корпуса по комсомольской работе. После Победы майор А.К. Мери вышел в отставку, ныне - полковник в отставке. Награжден двумя орденами Ленина, двумя Отечественной войны 1-й степени, двумя - Красной Звезды и другими наградами. После войны был 1-м секретарем ВЛКСМ ЭССР, в 1951-1956 годы был исключен из партии и лишен звания Героя Советского Союза. После восстановления работал первым заместителем министра просвещения Эстонской ССР. Живет в Таллинне. В настоящее время - председатель антифашистского комитета Эстонии.
А.Мери. Мне довелось служить в двух эстонских стрелковых корпусах Красной Армии - 22-м и 8-м. Незадолго до боя, за который мне впоследствии присвоили звание Героя Советского Союза, где-то 13 июля, когда фашистская авиация нас бомбила, я был во главе небольшого отряда из 25 человек, разыскивал, куда делся 22-й Эстонский территориальный корпус. А поскольку никаких документов, серьезно подтверждающих законность моего нахождения, не было, то меня в период этих розысков дважды арестовывали. Первый раз арестовали в Ленинграде. Обошлось блестяще! Разобрались. Нам отвечают: «Нигде вы свой корпус искать не будете, в военно-пересыльный пункт и на комплектование частей!» А военно-пересыльный пункт - это четыре теплушки, с четырёхметровой стеной и со стеклом. А в части, наверное, посчитали меня дезертиром, что я в леса подался - ушёл к лесным братьям. Поэтому с ребятами ночью бежал через эту четырёхметровую стену, и бегом на железнодорожный вокзал, в Новгород. Из Новгорода - в Старую Руссу. В Старой Руссе вторично арестовали. Но, обошлось. Часть нашли.
И. Вершинин. Арнольд Константинович, за что вам присвоили звание Героя Советского Союза?
А.Мери. Там произошла такая совершенно нелепая вещь. Штаб корпуса находился в примерно 30 километрах от линии фронта. И от немцев - ни духу, ни слуху. Причём, как раз утром меня вызвали в штаб корпуса и дали задание к вечеру возглавить группу радиомашин и выйти на передовую для того, чтобы обеспечивать связь между передовой и штабом корпуса. Так что утром штаб корпуса считал, что до немцев остаётся 30 километров. Через два часа, когда я собрал ребят из этих трёх машин, с которыми должен был выйти на линию фронта, мы оказались под огнём немцев. Я решил, что не может быть немцев, потому что я только что шёл из штаба, а штаб считал, что до них 30 километров. Не может быть! Это, наверное, поскольку мы были одеты в эстонские буржуазные мундиры, какая-то проходящая часть приняла нас за немецких парашютистов. И какая-то нелепая история происходит! И бросился разбираться: в чём дело? Бросился, и залез за спину наступающих немцев. Тогда меня ошарашила другая мысль. Но до штаба корпуса остаётся меньше километра, и никаких оборонительных позиций у штаба корпуса не было - ни одного окопа не было, ни одной части не было, готовой держать оборону. Через полчаса штаб корпуса будет уничтожен к чёртовой матери! А уничтожение штаба - это уничтожение корпуса. Я бросился назад. Паника. Я начал организовывать оборону. Это были не мои бойцы. Я не имел такого звания, чтобы ими командовать. Но я создавал оборону. Говорю: "Если мы не будем обороняться, нас вырежут! Штыками заколют! Так что, единственная возможность спастись - это создавать оборону!" На кого не действовало, у меня был наган: тыкал в нос наганом. Мне одно очень высокое начальство чуть не разрушило всё, что я создавал. Потребовало, чтобы с теми бойцами, из которых я создавал оборону, пошли вместе с ним в разведку. Отвечаю: "Никуда я не пойду!" "Приказ командира и так далее, звание полковника!" Я говорю: "Не пойду! Потому что не в разведку нужно идти, а нужно создавать оборону!" Отстал он от меня. Создал оборону. Несколько часов. Потом, когда я уже был ранен и в руку и в ногу, пришлось руководить обороной ползком. Ходить я уже не мог, только приползал.
И. Вершинин. До госпиталя как доехали? Что запомнилось?
А. Мери. Шло немецкое наступление. От станции Морино до Старой Руссы нас, раненных, везли трое суток. Было пять составов, причём, один или два состава с раненными, а три состава с каким-то оборудованием, которое, видимо, немцы очень хотели заполучить. Поэтому составы они не бомбили, а бомбили дорогу перед составом. А потом утюжили из пулемётов по вагону. И так трое суток! Вагон был весь забит - 50 человек. А доехало до Старой Руссы нас трое. Большинство раненных не были убиты, нервы не выдерживали, и люди выскакивали с вагонов и уползали в кусты помирать. Я всё же до Старой Руссы доехал, и в госпитале меня встретили наши «корпусники».
И. Вершинин. Как вы узнали о присвоении вам звания Героя?
А. Мери. После того, как меня обнаружили в госпитале в Старой Руссе, по секрету в первый раз сказали: "Послушай, а знаешь, тебя решили представить к правительственной награде". Я решил, что, пожалуй, медаль "За отвагу". Так что я рассчитывал на медаль. Не знаю, может это сплетня, я откуда знаю, мне только говорили. А говорили мне так, что из батальона меня представили на "Красную Звездочку". А в штабе корпуса сказали: тпру, на звание Героя Советского Союза. Потому что если бы я не сделал того, что сделал, то накрылся бы весь корпус. И сменили, прибавив значение того, что я сделал для других, и всё это поднялось со "звёздочки" на орден Ленина (Мери Арнольд Константинович вручена медаль Золотая Звезда №513 по указу ПВС от 15/08/41. - И.В.)
И. Вершинин. После госпиталя куда вы попали?
А. Мери. Потом, находясь на излечении, когда уже почувствовал, что в состоянии вернуться в строй, я бросился разыскивать следы своего корпуса, потому что война - работа не из самых приятных, и воевать в новой части, где ты никого не знаешь, и где никто тебя не знает - это не самый приятный вариант на войне. Поэтому, мне хотелось вернуться в ту часть, в которой я начал воевать, где я знал людей, и люди меня знали. Я бросился разыскивать, пользуясь тем, что документы позволяли мне двигаться свободно. Даже до Москвы добрался, но никаких следов корпуса так и не обнаружил! И мне предложили идти на военную учёбу: «Через три месяца присвоим звание, и поедете офицером-командиром на фронт!» Ну а потом, в военном училище, куда меня направили, через некоторое время оказалось, что срок обучения в училище продлён с трёх месяцев до шести месяцев, и начались разговоры, что, вероятно, будет продлён до целого года. Мне это не очень понравилось, потому что я посчитал, что через год уже война кончится. С каким лицом я на людей буду смотреть? Отсиделся в тылу. Ну а тут, в военной окружной газетке появилось сообщение о том, что формируется новая эстонская стрелковая дивизия на Урале. Я из военного училища накатал рапорт в Глав РККА, что «считаю неправильным своё нахождение на военной учёбе. Я должен быть в эстонской части, и воевать вместе с эстонскими ребятами!» Ну и действительно, прошло каких-то десять дней, и поступил приказ Глав РККА немедленно откомандировать меня в формируемую эстонскую часть. Ну, я и приехал в 249-ю Эстонскую стрелковую дивизию. Меня сперва назначили комсоргом стрелкового полка. А к первому моменту появилось распоряжение от командира прибыть в Москву на неделю, на одно мероприятие. Я выехал в Москву, участвовал там в этом мероприятии, а когда вернулся, мне сказали: «Нет, ты уже не комсорг стрелкового полка, а ты уже помощник начальника политотдела дивизии по работе среди комсомольцев и молодёжи!» А потом, по пути двух эстонских дивизий на фронт сформировали корпус. Осенью 1942 года меня с дивизии перебросили в корпус, и до конца войны я был помощником начальника политотдела корпуса по комсомольской работе.
И. Вершинин. В книге «История Эстонского Народа», написанной Валком, Вахтре и Лааром говорится, что под Великими Лукам перешло на сторону немцев около 1200 человек. Расскажите,как это было на самом деле?
А. Мери. Сейчас вряд ли найдется человек, кто знает так хорошо эту историю, как я. Так вот, вы задавали вопрос насчёт перехода на сторону противника. Фактическая основа этого вопроса, уж там наговорено много лишнего, касается, я сейчас точно не помню, но по моей памяти второго батальона 921-го полка 249-й Эстонской стрелковой дивизии. Следовательно, из корпуса, из примерно 2500 человек, этот вопрос касается одного единственного батальона. Следовательно, численность его была что-то около 700 человек. Что с ним произошло? Это было на первом этапе боевых действий корпуса после завершения его подготовки. Он абсолютно был ещё не обстрелян. Сформировали корпус осенью 1942 года и в начале зимы бросили по направлению к Великим Лукам, которые были окружены нашими войсками в результате прорыва немецкого фронта. Медленно язык уходил, в конце этого языка были Великие Луки. Великие Луки оказались в окружении. И от Великих Лук до твёрдого немецкого фронта было вначале, потом этот промежуток сократился до 7 километров, а вначале было что-то порядка 18-20 километров. Когда корпус бросили туда, была идея продолжения этого прорыва дальше на Запад. Причём, одно из направлений прорыва в голове стратегов - это было направление на Холм с выходом в стык границы нынешней Российской Федерации с Латвией и Эстонией. Представляете, южнее Пскова выходить на границы прибалтийских республик в этом направлении. Не знаю, как вы представляете себе географию, но выгружались мы в районе города Торопца, это на полпути к Великим Лукам. И с Торопца нас бросили под Холм. Холм был в руках у немцев. До Холма оставалось, так сейчас я по карте, примерно порядка 100-120 километров. Единственная дорога! Мы начали движение к Холму, и началась страшная вьюга. И трое суток мы шли по этой вьюге к Холму. Вся автотехника отказала, застряла. Все обозы застряли. Вся артиллерия застряла. Даже миномёты 120-миллиметровые отстали. Безнадёжно отстали. Так что, в последний день продвижения к Холму мы получили на суточный рацион два сухаря. Когда вышли к Холму, стало понятно, ну, к самому Холму ещё не подошли, оставалось ещё километров 15 или 20, выяснилось, что насчёт продолжения прорыва к балтийским республикам - это чистейшая фантазия, никаких сил для того, чтобы этот прорыв осуществить, нет. Немцы начали концентрировать свои войска в том пункте, которым завершался прорыв, в результате которого были окружены Великие Луки. И возникла совершенно реальная угроза, что никаких дальнейших прорывов нет, но и этот прорыв будет ликвидирован, и будет ликвидировано окружение Великих Лук. И из под Холма нас завернули для того, чтобы усиливать кольцо, окружавшее Великие Луки, это 80 километров примерно. И снова по этой же вьюге, и по всем этим сложностям! Примерно в конце этого недельного похода те остатки, которые были ещё способны двигаться, дошли до внешнего кольца Великих Лук. И там нам отвели фронт обороны против свежих немецких войск, которые были подброшены для деблокировки Великих Лук. Начались бои, и вот, я не помню, на который день, на четвертый или на пятый, меня посылают из политотдела срочно к командиру корпуса генералу Лембиту Пэрну и комиссару корпуса полковнику Августу Пуста. Туда к ним было вызвано три человека - начальник химической службы корпуса, старичок-полковник, начальник инженерных войск, чуть моложе, тоже полковник, и я, как представитель политотдела. Дело в том, что штаб был полностью оголён, все были разосланы по полкам и дивизиям. И значит, нам троим, сообщают, что на одном из участков фронта произошла какая-то невероятная сумятица, без сопротивления наших войск образовался внезапный немецкий прорыв, двухкилометровый разрыв во фронте, и штаб корпуса ничего не знает, что там происходит. Знает только то, что прорыв существует. Поэтому нам, троим, нужно идти туда и на месте выяснить, что произошло: этот прорыв заткнут или не заткнут, или же этот прорыв действительно существует. Всё это произошло за несколько часов до того, как нас сюда послали. Мы пошли. Это было под вечер, и где-то уже в глубокой темноте мы втроём добрались до того места. Прорыв действительно существовал. Прорыв был заткнут полковыми подразделениями. Один батальон накрылся.
Что же произошло с этим батальоном? Накануне вечером, когда они впервые вышли туда, им отвели позицию и сказали, что до фронта, до передовой остаётся 3 километра. Фронт держится, но те части, которые держат фронт, на исходе своих сил и, по-видимому, через день через два будут вынуждены отступить. Поэтому 921-й полк и в частности этот второй батальон должен иметь в виду, что за сутки двое они должны на этом месте подготовить твёрдую оборону против наступающих немцев.Люди были совершенно измождены, абсолютно измождены, и поэтому возникло решение, можно, конечно, осуждать, правильно или неправильно, что людям, во-первых, нужно отоспаться и завтра с утра начинать создавать уже окопы, оборону и так далее и такое прочее. Поэтому, натянули плащ-палатки между кустиками и завалились спать. Утром, перед рассветом, немецкие танки уже прошли мимо них и оказались у них в тылу, а в расположении этого батальона ходили уже немецкие автоматчики и вытаскивали уже из плащ-палаток бойцов. Ну и тут началась, конечно, сумятица, никто ничего не разберётся и так далее и такое прочее. Вот это и была история перехода. Я, конечно, говорю со слов командира полка и комиссара полка. Но, поскольку там были другие, мы тоже переспрашивали, проверяли: вешают нам лапшу на уши или это действительно происходило так. Всякие опросы от кого бы то ни было, подтверждали, что всё происходило именно так. Но так ли было или не так - говорят другие обстоятельства. Во-первых, уже, когда мы были там, в тылу у немцев шла непрерывная стрельба. Следовательно, не было там никакого успокоения. И затем, в течении последующих пяти-шести дней мелкими группами прорывались через немецкий фронт и выходили к нам части этого второго батальона, вышло немножко меньше половины, значит, из 700 человек чего-то порядка 250 человек. В течение недели мелкими группами выходили. Второе дело. Ведь то, что мы туда ходили, разбирались, под утро мы пошли назад, доложили корпусному начальству о положении, что дырка заткнута и временных катастроф не намечено. Но дело в том, что это мы там разбирались. Но ведь после этого разбирался и СМЕРШ, и вся прокуратура, и так далее и такое прочее. Если бы был переход, то последовали бы санкции. Но санкций-то абсолютно никаких не было! Значит, не было и перехода. Теперь, что касается перехода. Ну, во-первых. Не мало же такого народа, который воспринял всю эту ситуацию как избавление от войны. Господи, сейчас отправят их по домам и всё спокойно! Затем, когда они появились в Эстонии, они говорили, что добровольно перешли. Так а какой же дурак не будет этого говорить? Ведь, если он скажет, что он перешёл добровольно, его отпустят домой. Если он скажет, что попал в плен, его отправят в лагерь для военнопленных. Так что, разговоры о том, что они перешли добровольно, это вполне естественно. Вот это и был тот самый переход, на котором сейчас спекулируют.
В. Корзанов. Я был в Великих Луках в 1944 году. Там была какая-то железнодорожная станция. Всё было разбито.
А. Мери. Всё было разбито. А что Великие Луки? Под Великие Луки мы прибыли полностью сформированные, то есть, наша численность - примерно 3000 человек. После окончания боёв, ликвидации немецкого гарнизона и так далее нас отправили на отдых, неподалёку, километров там за 50. Вот, не знаю, как в других частях, а у нас вообще мода была такая: как только начинается то ли боевое, то ли какое-нибудь задание, тогда весь политсостав распределялся по полкам, на месте остаётся информатор, остаётся секретарь в политотделе, и всё - все остальные по частям. Когда уходили на отдых, меня отправили уходить вместе с 917-м полком 249-й Эстонской стрелковой дивизии, так вот, в строю было около 300 человек из трёх тысяч. Причём, с учётом того, что в ходе боёв ещё два раза получали пополнение, может там, кто оставался - человек 40. Не умели воевать! Если говорить насчёт великого героизма - не в этом дело! Просто не умели воевать! Героизм был!
И. Вершинин. Что Вы можете сказать о генерале Лукасе?
А. Мери. Лукас был начальником штаба корпуса. Это был бывший буржуазный офицер, звание которого, насколько мне помнится, полковника - kolonel. Он был серьезным работником и серьезным штабным офицером. На него возлагали большие надежды немцы. Я не хочу вообще говорит об эстонских приспешниках немцев, потому что они самостоятельной роли не играли. Несомненно, этот интерес немцев к Лукасу подсказали немецкие пособники из эстонцев. Несомненно. Я знаю, что во время боёв, первый раз не помню, а второй раз непосредственно перед боями за освобождение Нарвы немцы подсылали к нему агентуру для того, чтобы склонить его к переходу и по возможности к переводу корпуса на сторону немцев. Лукас арестовал этого агента, который пришёл к нему с этим разговором, и передал советским властям.
И. Вершинин. Что вы можете сказать о генерале Пэрне?
А. Мери. Я не очень его любил. Он был талантливым генералом, он был очень храбрый человек, мужественный человек. Но как человек он недотягивал до той должности, которую занимал, и до той роли, которую он должен был играть. Был он большим бабником и большой пьяницей. А то, что талантливый генерал - это несомненно, очень смелый человек, человек большого личного мужества. Но и то, что я раньше говорил, тоже верно.
И. Вершинин. Бои в Курляндии были тяжёлыми?
А. Мери. Да, тяжёлыми. Дело в том, что там была в кольце крупная немецкая группировка. Причём, по своим боевым качествам она состояла из ветеранов их восточного похода, которые в России провоевали четыре года. Так что боевые качества этой армии, численность которой была что-то порядка 300 000 человек, были высокими. И явно их задача заключалась в том, что их хотели обязательно вытащить на оборону Берлина. И в обороне Берлина они могли сыграть очень серьезную роль именно из за своих очень высоких боевых качеств. Поэтому, задача тех частей Советской Армии, которые были брошены в Курляндию, заключалась в том, чтобы малыми силами не допустить их вывода, то есть, всё время создавать такое напряжение, чтобы их нельзя было оттуда вытащить. Наступать, как известно, должны силы, примерно трёхкратно превосходящие силы обороняющихся. В этом случае наступление может быть и должно быть успешным. А тут наши силы по численности были точно такими же, как у этих элитных войск. И вот эти силы должны были создавать на фронте такое напряжение, чтобы не вытащили их под Берлин. Это было, конечно, очень тяжело!
И. Вершинин. Вы участвовали в Параде Победы в 1945 году?
А. Мери. Нет, хотя я считаюсь его участником. Я прошёл все подготовки, включая последнюю подготовку в Москве, был уже назначен ассистентом у знамени сводного полка Ленинградского фронта. Но за неделю до этого демобилизовали в связи с решением ЦК о назначении меня первым секретарём ЦК комсомола Эстонии. Так что, в день парада я был уже заграницей. Во всех юбилейных парадах участвовал.
И. Вершинин. В Эстонском корпусе было восемь Героев Советского Союза - вы, Гиндреус, Аллик, Матяшин, Репсон, Башманов, Кундер и Кульман.
А. Мери. Был ещё один Герой Советского Союза - Тяхе. Ему присвоили звание Героя вместе с Алликом, Матяшиным и Репсоном. Но его лишили звания, произошла дурацкая история. Он работал в милиции в Вильяндиском районе, был задействован в какой-то операции против лесных братьев, дня три-четыре мотался по лесам, без сна и еды, изнуренный до предела приехал домой. Задание было выполнено. Все в порядке, приходит домой, а в постели его жены - непонятно кто. Понятно, что в таком состоянии человек может и глупость сделать. Его можно понять. И в то же время, каково бы не было состояние человека, простить его тоже нельзя. Осудили, лишили звания Героя Советского Союза. (Тяхе Эдуард Юганович, вручена медаль Золотая Звезда № 4554 по указу ПВС от 24/03/45, лишен указом ПВС от 02/01/52. - И.В.)
И. Вершинин. Арнольд Константинович, а вторым орденом Ленина вас за что наградили?
А. Мери. Это за создание комсомола Эстонии, в 1948 году.
И. Вершинин. Как вы считаете, наступило примирение?
А. Мери. Так есть ведь всякие! Есть такие, с которыми примирения не нужно, которые давно сменили свои принципы. А есть и такие, которые не сменили своих принципов, которые другими методами пытаются восстановить то, что другими методами хотел сделать Гитлер. Тех, которые изменили свои принципы, можно понять, и можно в известном смысле даже простить, списать на время, обстоятельства и так далее. Но начинать из этого делать героев - это уже извините. Или говорить, как говорит неизвестно кто, что пришло время всё простить, и возлагать цветы на могилы не только павших за правое дело, но и на могилы тех, с кем мы воевали, извините, вот с этим я согласиться никак не могу. И вижу в этом определённую политическую тенденцию, губительную. Если, например, сейчас обнаружится, что кто-то был в РОА, и не был в своё время привлечён к ответственности, и если начнут его привлекать к ответственности, я скажу, что это безобразие, пора глупостями перестать заниматься. Это я так считаю. Но сказать теперь, что, поскольку столько времени прошло, то давайте считать их героями - извините, не пройдёт!
В. Корзанов. Войну пора кончать!
А. Яковлев. Это правильно!
А. Мери. И не мы продолжаем войну, когда вспоминаем это, а они продолжают эту войну в другой форме.
В. Корзанов. Пробыл я в одно время в снайперской роте, в запасном полку, где учили снайперов. Вот, прошло сколько времени. Вот, занятия, тактика, и всё в Ульяновской области, более чем 40-градусный мороз, на улице. Нам говорят: «Вы должны укрыться так, чтобы по вам прошёл бы немец, и вас бы не нашёл!» А как это? Практически сделать - это никто никогда ничего. Так вот, когда прибыли на фронт, так хорошо, что в 171-ю стрелковую дивизию. Там заместитель командира дивизии по строевой части полковник, что-то не припомню фамилии, бывший швейцарский унтер-офицер, организовал под Идрицей, можно сказать, чуть ли не на переднем крае сборы снайперов. Это были «деды». А сейчас, эти «деды», что они там вытворяют!!! А нас они учили на сборах!
А. Мери. Вообще, насчёт «дедов». Послушаешь, что не знаешь. Сейчас, наверное, немножко так реализовалось, не знаю. Представить себе, чтобы в наши времена в армии были такие нравы - в голову не помещается! Да как это может быть?!! Господи, да не могло быть вообще такого! Абсолютно не могло быть!!!
А. Яковлев. Наверное, так. Я был командиром взвода станковых пулемётов. Я не уходил со своего взвода до тех пор, пока у меня не накормлен и не уложен спать ни один солдат. Если это удавалось - спать. А сейчас он пришёл, отбыл 8 часов, и уже в казарме творится всё, что заблагорассудится.
А. Мери. Я вот вспоминаю. Вот, в 22-м территориальном корпусе, который был создан из эстонской буржуазной армии, так вот, я там был в батальоне связи заместитель политрука роты. Четыре секелёнка в петлицах, то есть, это равноценно старшине. И звёздочка на рукаве. Что я из себя представлял? Ничего. Один, наверное, из сотни. За зиму 1940-41 года я помню три случая, когда ночью приходил ко мне комиссар корпуса и длительное время, по несколько десятков минут, по часу со мной лично разговаривал. Что, это я? Это каждый был в таком положении. Причём, разговаривал не менторским тоном, он разговаривал по душам, спрашивал мнение, спрашивал совета. «А как ты думаешь?»
В. Корзанов. А потом делал выводы.
А. Яковлев. Он своё мнение имел.
А. Мери. Несомненно, он своё мнение имел. Но он своё мнение проверял на мне, а также и не только на мне. Я был таким же, как десятки-десятки других. В такой атмосфере может возникнуть дедовщина? Какая же это дедовщина? Это абсолютно не может быть!
А. Яковлев. В той же Чечне ты с ним в бой поёдешь! Сейчас, например, говорят: чеченский синдром, афганский синдром. Мы прошли такую перепалку, и у нас не было никакого синдрома. Пришли с войны и включились в восстановление народного хозяйства. Никакого синдрома!
А. Мери. И вот вообще, вспоминая, скажем, жизнь ещё до войны, во время войны и первые годы войны. И, скажем, наша жизнь в 70-е 80-е годы. Ведь это как небо от неба! Вот говорили: всё было хорошо, просто замечательно, потом пришёл Горбачёв и всё развалил. Господи, да когда Горбачёв пришёл, всё было уже развалено. Процесс разложения шёл ведь десятилетиями!
И. Вершинин. О лесных братьях, что можете сказать?
А. Мери. Они не вели борьбы с так называемыми оккупационными войсками. Были случаи, когда забрасывали очередную группу из за границы, они натыкались на пограничников, и происходил бой между пограничниками и лесными братьями. Вот это единственный случай, когда они воевали против Советских Вооружённых Сил. Они воевали против советского актива. В период с 1945 по 1949 год, когда я был первым секретарём ЦК комсомола Эстонии, я встречал свыше пятнадцати случаев, когда эти лесные братья убивали пионеров при сборе ягод в лесах только за то, что у них были красные галстуки. Так какие же это освободители? Это ж придумать только!!! Пользуются тем, что информация тендециозная, так и спекулируют...
И. Вершинин. Арнольд Константинович, у вас в коленной чашечке сейчас сидит осколок. Вы считаетесь инвалидом войны?
А. Мери. Когда мне шибко надоела роль начальства в 70-х годах, и начал приближаться почтенный возраст, я узнал, что инвалиды, официально признанные, имеют право на досрочный уход. О, думаю, зацеплюсь! Ранения, пробито лёгкое, а главное - в коленной чашечке сидит осколок. А мне говорят: «А справочку из госпиталя, что вы были ранены». Я говорю: «А что, так не видно?» «А откуда мы знаем, может, ты гвоздём себе колено расковырял!» Я посмотрел: идите вы к такой-то матери.
В беседе с Героем Советского Союза Арнольдом Мери участвовали Василий Корзанов, Анатолий Яковлев и Илья Вершинин.
Наградные листы
Фото: Пеэтер Ланговитс
Согласно обвинению Арнольд Мери участвовал в подготовке мартовской депортации в 1949-ом году. Также он руководил и контролировал проведение депортации на Хийумаа. Уголовное производство провела Полиция безопасности, сообщает пресс-служба Госпрокуратуры.
|
25 марта 1949-го года на Хийумаа было поймано 251 гражданское лицо, утром 26 марта людей отправили в порт Палдиски и оттуда дальше в специально оборудованных для депортации товарных вагонах - на принудительное пожизненное выселение в Сибирь.
В 1949-ом году Арнольд Мери был представителем государственной власти, на тот момент он являлся членом Центрального комитета Эстонской Коммунистической Партии (EK(b)P), членом Центркома Общесоюзного Ленинского Коммунистического Молодежного Объединения (ÜLKNÜ), первым секретарем Центркома Ленинского Коммунистического Молодежного Союза (ELKNÜ).
По имеющимся данным, во время мартовской ссылки 25-27 марта 1949-го из Эстонии было выслано 20 702 человека, из которых в Сибири погибло примерно 3000 человек.
Арнольд Мери: "солнечная революция" - дело внутреннее
Эстония
21 июня 1940 года по призыву профсоюзов и левых социал-демократов в Эстонии состоялись массовые манифестации с призывом к политическим и социальным реформам в стране. На площади Вабадузе в центре Таллина собралось свыше 40 тысяч человек, которые направились к президентскому дворцу в парке Кадриорге. Президенту Константину Пятсу , пришедшему к власти в стране в результате профашистского военного переворота, были переданы требования собравшихся. Митингующими были освобождены политические заключенные в Батарейной тюрьме. В 18:45 того же дня красный флаг был поднят над зданием эстонского парламента на башне Длинного Германа. В 22:15 было передано в эфир радиообращение, в котором заявлялось о создании нового демократического правительства во главе с Йоханнесом Варесом (Johhannes Vares). Революция была названа "солнечной", так как только этот день - 21 июня - был солнечным в течение пасмурной недели. 22 июня были приняты первые декреты новой власти - проведение внеоче! редных выборов в парламент, запрет фашистских организаций и партий, налаживание дружеских отношений с СССР.
В связи с юбилеем этого события корреспондент ИА REGNUM обратился к участнику тех событий ветерану Великой Отечественной войны, бойцу эстонского стрелкового корпуса, Герою Советского Союза Арнольду Мери (Arnold Meri). "Утверждения официальных историков современной Эстонии о том, что события 21 июня 1940 года организованы и проведены переодетыми советскими военнослужащими - несусветная глупость", - заявил Мери в интервью корреспонденту ИА REGNUM . Вспоминая революционные дни, Мери рассказал, что он весь день 21 июня находился на улицах Таллина и видел, насколько массовым было выражение недовольства экономической и политической ситуацией в стране. Он сказал, что люди требовали элементарного - работы, свободы, мира. Лозунги митингующих Арнольд Мери охарактеризовал как "человеческие", а не коммунистические. Особое место в требованиях выступающих, по воспоми! наниям очевидца, занимали антигитлеровские, антифашистские лозунги: "Люди требовали отставки тех членов кабинета, кто искал дружбы с фашистской Германией. Народ был явно против Гитлера". Он также отметил, что среди эстонцев были достаточно широко распространены симпатии к Советскому Союзу. "Можно согнать на демонстрацию тысячу людей, но нельзя заставить людей активно и искренне выражать свою поддержку происходящему. Когда по таллинской улице шли демонстранты, им аплодировали стоящие на тротуарах", - подчеркнул Мери. По его словам, основное ядро выступавших демонстрантов составляли левые социал-демократы, "андресовцы", которых возглавляли лидеры партии Никол Андресен (Nikol Andresen) и Неэме Руус (Neeme Ruus): "Никакая Москва их не присылала, это были наши политики, доморощенные". Мери отметил и то, что утверждение о том что в Эстонии произошел коммунистический переворот относятся к области легенд: "Коммунисты физически не могли принять участие в событиях 21 ию! ня, так как все активисты партии и ей сочувствующие были в тот!
момент разгромлены, разогнаны и посажены", - отметил он.
Мери отметил и тот факт, что эстонская армия, в которой он в тот момент служил, готовилась подавить выступления: "Нарастание напряжения в обществе ощущалось и в наших казармах. Мы спорили о будущем республики, и не было двух одинаковых мнений. Офицеры приняли драконовые меры - отменили отпуска, запретили выход в город, шло формирование специальных отрядов". По его словам, многие понимали, что руководство военных частей готовит вооруженное вмешательство, и в автотанковом полку, где служил Мери, военнослужащие выражали недовольство намерениям руководства армии. "Мы боялись, что нас втянут в грязные игры. Ведь если начнут стрелять, будут стрелять, пока не закончатся патроны", - выразил Мери позицию эстонских солдат того времени. Ветеран вспоминает, что вместе со многими однополчанами, несмотря на запрет, отправился в "самоволку" в Таллин, обойдя кордоны эстонской армии, выставленные на дорожных перекрестках. Мери объясняет отказ эстонского военного командования подавить выступл! ения вооруженным путем тем, что советское посольство в Эстонии выступило с предупреждением о недопустимости кровопролития, а для усиления "аргументов" с советских военных баз в Таллин было направлено несколько танков, которые стояли на городских площадях весь день 21 июня, и этим вмешательство СССР в события "солнечной революции" ограничились.
Вспоминая события тех лет, Арнольд Мери признает, что не все эстонское общество поддерживало эстонскую революцию 21 июня 1940 года, но подчеркивает, что тогда "общество устало от бедности" и события 21 июня он объясняет только "внутриэстонскими обстоятельствами". Мери понимает, почему современная эстонская политическая элита умалчивает о юбилее "солнечной революции": "Таковы политические игры сегодняшней Эстонии".
оккупировавшие Эстонию
Этот закон наверняка
вопрос:
ответ:
в:
о:
в:
о:
в:
о:
в:
о:
в:
о:
в: Часто
о:
в:
о:
в:
о: Знаете, я был замполитрука.
в : Ну тогда ответ очевиден.
о
в: Откуда вы знали русский?
о:
в:
о:
в:
о:
в:
о: Но для меня как раз это и есть самое страшное - испугаться и заткнуться.
Справка "Известий"
В боях за освобождение Эстонии в 1944 году погибли 280 тысяч советских солдат и офицеров. Во время Второй мировой войны на стороне Гитлера сражалось около 70 тысяч граждан Эстонии, в Красной Армии - около 30 тысяч. 20 тысяч эстонцев сейчас получают от государства компенсации как "репрессированные советской властью".
| http://www.izvestia.ru/world/article3100417/index.html |
|
Герой Советского Союза Арнольд Мери: "Красное знамя победы над Таллином повесили сами эстонцы"В среду эстонский парламент рассмотрит во втором чтении законопроект "О сносе запрещенных сооружений" . Он запретит все монументы, которые "возвеличивают оккупировавшие Эстонию государства или их вооруженные силы". Этот закон наверняка спровоцирует новый виток "войны памятников" между Таллином и Москвой, вспыхнувшей после принятия на прошлой неделе другого документа - "О защите воинских захоронений". Чем может обернуться эта война? И что на самом деле происходило в сентябре 1944 года, кода в Таллин входили советские войска? Об этом "Известиям" рассказал участник освобождения столицы Арнольд Мери. Он единственный ныне живущий эстонец - Герой Советского Союза. Кроме того, он - двоюродный брат бывшего президента Леннарта Мери. Того самого, который до конца своих дней был убежден, что Советский Союз Эстонию не освободил, а оккупировал. вопрос: Должна ли Россия защищать памятник Бронзовому солдату в центре Таллина, который собираются снести? И как вообще она может это сделать? Ведь Эстония теперь - суверенное государство... ответ: На прошлой неделе по "Первому каналу" показывали часовую программу "Судите сами", посвященную Бронзовому солдату и всему, что происходит вокруг него. Согнали кучу депутатов Думы, представителей интеллигенции. Пригласили и депутатов эстонского парламента, участвовала посол Эстонии в Москве. А мою фамилию из списка вычеркнули. Правда, при этом долго извинялись. А причина знаете в чем? Эстонские депутаты отказались участвовать в передаче, если я там появлюсь. Я ведь в их глазах - нежелательный элемент. Так вот: эта программа мне очень не понравилась. Дело дошло чуть ли не до угроз военного вмешательства, чуть ли не до объявления Нарвы русским городом, говорили о необходимости введения экономических санкций и так далее. Чем дальше заходили эмоции, тем четче я понимал: вся эта истерия - не на пользу Бронзовому солдату. Она приведет как раз к тому, что этот памятник "прихлопнут". Многие участники программы не представляют себе реальную ситуацию. в: То есть вы считаете, что позиция России слишком радикальна? о: Нет, не России. Отдельных деятелей. Которые за счет несчастного Бронзового солдата зарабатывают рейтинг накануне парламентских выборов. в: Но ведь с эстонской стороны происходит то же самое... о: Совершенно верно. Вот и началось соревнование - кто радикальнее в глазах избирателей. Бронзовый солдат оказался на задворках, а господа народные депутаты соревнуются в красноречии и взаимных угрозах. в: Но Россия не могла не отреагировать... о: Конечно, не могла. Но российское же правительство, в отличие от депутатов, не грозит танками и санкциями. Выбор был между Гитлером и Сталиным в: Вы лучше, чем кто бы то ни было, знаете, что происходило в Эстонии в сороковые годы. С первых дней войны вы - на передовой, стали Героем Советского Союза, освобождали Таллин в 1944-м. А как вообще вы оказались в Красной Армии? о: Когда мне было шесть лет, родители уехали в Югославию. Там я жил до восемнадцати. В 1938-м семья вернулась в Эстонию. В 1939-м я начал отбывать срочную военную службу в эстонской армии. Затем произошли известные события 1940-го. Любители заниматься политическими спекуляциями называют их оккупацией. Я лично их оккупацией не считаю. Равно как и не считаю, что весь эстонский народ мечтал войти в СССР. Обе эти точки зрения - в равной степени политические спекуляции. Тогда, в 1940-м, было очевидно: идет мировая война, остаться в стороне не удастся. Значит, выбор только один - быть в лапах у Гитлера или быть в лапах у Сталина. В то время эстонцы считали: лучше сам черт, чем Гитлер. Поэтому значительная часть эстонского народа приветствовала союз с СССР, а не с Гитлером. В этом вся суть. После того как в Эстонии была объявлена советская власть, эстонскую армию преобразовали в территориальный корпус Красной Армии. В составе этого корпуса я и участвовал в боях 1941 года. Тяжелейшие были бои. в: Много ли ваших знакомых, друзей сражались на стороне фашистов? Общались ли вы после войны? о: Для Эстонии Вторая мировая была одновременно и гражданской войной. Эстонский народ разделился: те, для кого лозунги социализма были неприемлемы, пошли в лагерь немцев. Это совершенно естественно. Как с ними складывались отношения? Да по-разному. Были случаи примирения. Но было и по-другому. Ведь у нас в республике кровь лилась аж до 1950 года. в: Частоли вы общались со своим двоюродным братом, бывшим президентом Леннартом Мери? о: Почти не общались. Мы слишком разные - и по характеру, и по мировоззрению. "Я думал, война продлится годик-полтора" в: Какой эпизод войны вы чаще всего вспоминаете? о: Я был тяжело ранен в июле 1941-го, в том бою, за который меня и наградили званием героя. Выздоравливал долго. Врачи не стали держать меня в госпитале. И я "долечивался", катаясь по стране. Вагон теплый, на станциях продовольственные пункты работают, сухарей и консервов можно набрать. Я вдоль и поперек проехал треть Союза. По сути это был первый месяц моего пребывания в СССР - я хотел узнать, куда попал. Разговаривал с тысячами людей. Это была ранняя осень 1941-го. Самые критические месяцы войны. Но никто, ни один человек не сомневался в окончательной победе. И это меня поразило. в: А вы-то сами были уверены в победе? о: Знаете, я был замполитрука. в : Ну тогда ответ очевиден. о : Далеко не так очевиден, как вы думаете. Когда эстонскую армию преобразовали в 22-й территориальный корпус, сохранился не только рядовой, но и офицерский состав буржуазного времени. Отчислили только тех, кто участвовал в военных судах, расстрелах... Политсостав же сформировали из других частей Красной Армии - то есть русских. Рядовые на русском не говорили, политруки не знали эстонского. Поэтому из эстонцев, из рядовых, подобрали ребят, которые владели русским. Их назначали замполитруками. И меня в том числе. В первые дни войны я должен был провести политзанятие. В конце июня господствовал лозунг: "Мы немедленно перенесем боевые действия на территорию противника. Через три недели одержим полную победу". Такой был стиль. Но я понимал: надо ломать этот стиль к чертовой матери, победы за три недели не будет. Конечная победа - да, но путь к ней долгий, трудный и кровавый. Именно к этому нужно готовить людей, а не болтать, как мы шапками закидаем гитлеровские войска. Правда, я не предполагал, что война продлится четыре года, честно скажу. Думал, годик-полтора. в: Откуда вы знали русский? о: Мать у меня петербургская обрусевшая немка. Отец - эстонец, но успел поработать и в Петербурге, и в Москве, русским владел. Так что в семье говорили на русском. Да и когда жили в эмиграции, на всю Югославию нас было всего три эстонца. Общались с русскими, с белоиммигрантами. И учился я с их детьми. "Красный флаг над Таллином вывесили не красные варвары, а сами эстонцы" в: Многие эстонские политики, когда говорят об оккупации, упоминают 1944 год. Якобы в течение нескольких дней после того, как фашисты уже ушли из Таллина, а Красная Армия туда еще не вошла, над городом развевался трехцветный национальный флаг. И, мол, Красная армия вновь вторглась в независимую Эстонию... о: Смешно. Действительно здесь политики часто рассказывают сказочку о том, что никаких боев за освобождение Эстонии не было. Немцы по стратегическим соображениям решили осенью 1944 года оставить Эстонию, торжественно передали власть эстонскому правительству, которое начало строить мирную жизнь. И тут через границу ворвались красные варвары, которые стали стрелять по флагу на башне Длинный Герман. И сбили его оттуда. Вы видели эту башню? Представляете, как можно оттуда сбить флаг? Только с помощью истребителя. С земли-то не достать. И такие мифы - на каждом шагу. Рассказы о том, что немедленно эти красные варвары начали сажать в тюрьмы женщин и детей, а 40 тысяч выслали умирать в Сибирь. Такие сказочки я слышал не раз. Я прибыл в Таллин на следующее утро после того, как туда ворвался передовой отряд. Что происходило на самом деле, мне рассказывали очевидцы - ребята, которые первыми вошли в город. Да, немцы отступали. Но отступали они с боями. А наша задача была преследовать противника, не дать ему ни дня передышки. Потому что этот день мог быть использован для подрыва заводов. И башню Германа тоже заминировали. Вечером немцы начали эвакуацию. И когда наши передовые отряды ворвались в Таллин на следующее утро, последние немцы в порту грузились на теплоходы. Завязался бой. В это время на Длинном Германе действительно вывесили эстонский буржуазный флаг. Потом башню разминировали - и ребята тут же бросились наверх, сорвали флаг, повесели на его место красное знамя Победы. И сделали это не красные варвары из России, а самые что ни на есть эстонцы. в: Как сложилась ваша судьба после войны? о: В июне 1945-го я уволился из армии. Четыре года был первым секретарем ЦК комсомола, два с половиной года учился в Высшей партийной школе. Затем в 1951-м был исключен из партии по политическим мотивам. Была реальная опасность, что в Эстонии меня расстреляют. И я вместе с семьей уехал в Горно-Алтайск. После XX съезда меня полностью реабилитировали. Я вернулся в Таллин. Был назначен первым замминистра просвещения Эстонии, на этой должности проработал 20 лет. Когда началась вакханалия конца восьмидесятых, ушел на пенсию. в: Вы - единственный ветеран в Эстонии, против которого власти возбудили уголовное дело за "депортацию эстонских граждан в 1945-1949 годах". На какой стадии оно сейчас? о: Оно до сих пор официально не закрыто. Но уже года три меня не трогают. Это чисто политическое дело, абсолютно не связанное с тем временем. А связано оно с моей политической активностью сегодня. Мне просто попытались заткнуть рот и запугать. |
|
